Круглый стол 15.10.2010 в Донском государственном техническом университет, кафедра «Связи с общественностью»
Колесникова Г.И.
Мировоззрение сегодня – ключи от Завтра
Проблема формирования мировоззрения являлась актуальной на протяжении всей истории человечества, поскольку оно определяет ориентиры как отдельной личности, так и общества создавая цели и тем самым наполняя смыслом деятельность.
Поскольку деятельность есть движение, а в рамках общественной формы движения материи существует три направления: природное (биологическое), социальное, культурное (духовное), которые в свою очередь, соответствуют потребностям, возможно выделить три основных направления организации личностью своей деятельности: 1, удовлетворение биологических потребностей, 2, удовлетворение социальных потребностей, 3, удовлетворение духовных потребностей. То есть, в основе деятельности лежат потребности. Фрейд, связывая потребности и побуждения, считал, что существует два фундаментальных побуждения: инстинкт жизни (Эрос) и инстинкт смерти (Танатос), а все потребности являются производными от них, подчеркивая порочность человеческой природы. Однако Фромм опровергал это положение, считая, что потребность в стремлении к идеалам (истина, справедливость, свобода) является частью человеческой натуры и что анализ, игнорирующий их в качестве динамических факторов ошибочен.
Д.Макклелланда и Дж.Аткинсон делали акцент на потребности в достижении, рассматривая его с позиции устремления личность на завоевание более высокого положения в социальной иерархии. Д.Винтер и Л.Карлсон выделяли как превалирующую потребность в принадлежности к группе и снискания ее одобрения (потребность в аффиликации). Мак-Дауголл насчитывает у человека восемнадцать основных потребностей, Меррей – двадцать. На основе факторного анализа пытались изучить все действия человека, все преследуемые им цели и установить корреляции между ними, найдя фундаментальные потребности и побуждения.
Наибольшие систематические исследования в этой области были осуществлены Кэттелом и Гилфордом. В частности Гилфорд выделил мотивационные факторы, соотнеся их с потребностями. Факторы, соответствующие органическим потребностям: голод, сексуальное побуждение, общая активность. Потребности, относящиеся к условиям среды: потребность в комфорте, приятном окружении; потребность в порядке, чистоте (педантичность); потребность в уважении к себе со стороны окружающих. Потребности, связанные с работой: общее честолюбие, упорство, выносливость. Потребности, связанные с положением индивида: потребность в свободе, независимость, конформизм, честность. Социальные потребности: потребность находиться среди людей, потребность угождать, потребность в дисциплине, агрессивность. Общие потребности: потребность в риске или безопасности, потребность в развлечении, интеллектуальные потребности (в исследовательской деятельности, любознательности).
А. Маслоу полагал, что люди мотивированы на поиск личных целей и это делает их жизнь осмысленной и значительной. Он описал человека, как «постоянно желающее существо». Поскольку с его точки зрения желание, мотив, предшествует возникновению потребности, он полагал, что все потребности являются врожденными, включая высшие, и выделял пять потребностей: физиологические, в безопасности, в принадлежности и любви, в самоуважении, в самоактуализации и самосовершенствовании. Таким образом, возможно выделить три уровня потребностей: биологические, социальные, духовные. Включив в биологические: потребность в пище, крове, безопасности, сексе; в социальные: потребность в признании, принадлежности, власти, знаниях; в духовные: потребность в любви, вдохновении, творчестве, самосовершенствовании. Потребности обладают рядом особенностей: конкретность, осознание потребности, сопровождающееся ее эмоциональным окрашиванием, направляемая эмоционально-волевой сферой деятельность по удовлетворению потребности, ослабление или исчезновение эмоционального состояния после удовлетворения потребности.
Удовлетворение потребности осуществляется в результате поведения. В истории научной мысли неоднократно предпринимались попытки вычислить формулу, по которой можно было просчитать закономерность возникновения поведения. Бихевиористы считали, что поведение личности, как и поведение животного, можно просчитать по формуле «стимул – реакция». Необихевиористы, в противовес бихевиористам, дополнили их формулу составляющей, которую назвали Х-переменная и которую считали решающей в прогнозировании поведения, включив в нее сумму переменных, определяющих контекст ситуации (кто, где, с кем, в каком состоянии и т.п.). В результате формула прогнозирования поведения в интерпретации необихевиористов получила следующее оформление: «стимул - Х-переменная - реакция».
То есть, благодаря работам таких авторов, как К.А.Халл[1], А.Эллис[2], данная идея претерпела изменения в связи с введением промежуточной переменной, в результате чего формула поведения стала выглядеть следующим образом: стимул – промежуточная переменная – реакция, где в понятие «промежуточная переменная» включены такие процессы как память, мышление, воображение.
Если предположить, что эмоциональные реакции, поведенческие акты, психические расстройства опосредованы когнитивными процессами и структурами, приобретенными в прошлом путем научения, то тогда мыслительные процессы реализуются через последовательное переживание внутреннего диалога, зрительных, слуховых образов и чувств и, следовательно внутренние образы являются одной из главных опор мышления. Именно их содержание и структурная организация служат базой для умственных действий, лежащих в основе большинства когнитивных процессов – от простого воспоминания до абстрактного суждения, включая участие в регуляции поведенческой деятельности. В результате исследований Анохина П.К. были получены данные о том, «…что в момент, когда наш мозг осуществляет самое начало действия, он уже заряжен и на ожидание результата. Этот механизм чрезвычайно интересен для познания поведения, для физиологии поведения: еще не реализованное действие уже захватывает мозг, настраивает его на ожидание предстоящих результатов и на последующую оценку данных результатов»[3].
Таким образом, формулу бихевиористов, расширенную необихевиористами «стимул – х - переменная, включающая в себе когнитивные процессы, результат которых нельзя прогнозировать – реакция», возможно дополнить, включив в нее результат. Таким образом, возникает формула: «стимул-переменная-реакция-результат» Важно то, что данный «запрограммированный» результат может не осознаваться индивидом. Однако можно предположить, что, чем менее он осознается, тем большим влиянием обладает. Те же принципы лежат в основе методики Куэ[4]. Впоследствии ее развил и аргументировал Бодуэн[5], основывая свои рассуждения на том, что поведением человека управляют воображение и подсознательные влечения (при мысленном повторении одних и тех же фраз автоматически возникает внутреннее сосредоточение, действующее на бессознательное). Возникающий в результате этого эффект Бодуэн объяснил ссылаясь на то, что подсознанию, легче управлять телесными движениями, чем сознанию.
А.Н.Леонтьев выдвинул идею о неразрывно существующей триаде: потребность - мотив – деятельность. Однако психологической основой получения и переработки информации является восприятие, которое посылает сигнал об активизируемой в данный момент времени потребности, являющийся результатом обработки чувств, ощущений, контекста ситуации соотнесенного с направленностью личности. Таким образом, приоритет потребностей в сознании личности определяется направленностью личности. Направленность личности состоит из мировоззрения (сложившаяся система убеждений, взглядов на природу, общество, человеческие отношения, которые отложились в сознании в виде определенных жизненных убеждений), установок, определяемых системой ценностей (внутренняя настроенность личности на торможение или осуществление той или иной деятельности в зависимости от существующей системы убеждений), целей (наиболее значимые объекты и задачи достижение и обладание которыми составляет на данном этапе развития сущность ее жизни и деятельности) и определяется приоритетными для данной личности ценностями.
В научном мире, несмотря на широту использования понятия «ценность» нет единого мнения по поводу его определения. В контексте данного исследования данное понятие употребляется в значении «часть психологической структуры личности», которые являются базисом внутреннего мира личности также, как они служат, по мысли П.Сорокина, основой культуры любого народ, определяя приоритетность потребностей. Личностные ценности обладают свойствами иерархичности и осознанности, проявляющейся в виде ценностных ориентаций которыми человек руководствуется в своей деятельности «стремясь к одному объекту и избегая другого в зависимости от той ценности, которую он приписывает этим объектам, и от того, в каком свете они ему представляются»[6].
Ценностные ориентации личности как совокупность особо значимых качеств внутренней структуры личности рассматривали С.А.Анисимов, В.О.Василенко, М.И.Юрасов. Роль и место ценностей в структуре личности исследовали Б.С.Братусь, К.К.Платонов, В.В.Столин. Так, ценности, по мысли А.П.Бандурина, «это средства социального урегулирования, средства социального обмена, которые позволяют расширить диапазон взаимодействий и структур отношений в рамках социального пространства и времени»[7].
Сферы ценностей и потребностей в контексте воздействия на них с целью инициирования у личности определенного вида деятельности исследовали Роттенберг, Роджерс, Салливан, Маслоу[8]. Так, Л.О.Кяхрик[9], исследуя деятельность личности, включая в способ ее формирования 1, потребности (духовные, материальные), 2, интересы (экономические, социально-политические), 3, цели, 4, ценности.
Об изменении потребностей людей в процессе исторического развития и важности исследования социально-психологического способа образования и удовлетворения потребностей людей писали В.А.Печенев[10], А.В.Безруков[11].
Таким образом, возникает новая формула: потребности – ценности – деятельность. Однако, для того, чтобы потребности активизировались должна возникнуть мотивация – побуждения, «…вызывающие активность организма и определяющие ее направленность. Осознаваемые или неосознаваемые психические факторы, побуждающие индивида к совершению определенных действий и определяющие их направленность и цели».[12]
Производным от понятия «мотивация» является понятие «мотивация достижения» - усилия человека, направленные на выполнение задания, достижение совершенства, преодоление трудностей (препятствий), выполнение чего-либо лучше других (Murray, 1938), а также настойчивость перед лицом неудач и гордость за выполнение поставленной цели. Относится к личностным особенностям и зависит от целей достижения и влияния ситуационных факторов. Может иметь в основе стремление к победе над другим или над самим собой. Следует отметить, что высокий уровень мотивации достижения в каком-либо одном аспекте деятельности будет сочетаться с ее низким уровнем или даже отсутствием в другом.
Производной от потребностей и ценностей, определяющей сущность деятельности является мотив, по которому она (деятельность) осуществляется. Причем, физиологические основы мотивации заключены в доминирующей в данный момент потребности, которая, перерастая в мотивацию, активизирует центральную нервную систему и другие потенции организма. То есть, на основе потребностей и ценностей формируются мотивы, которые определяют направленность деятельности.
С позиции Судакова В.К. мотивация выступает как основная часть целостной системы целенаправленных поведенческих актов: «С системных позиций на стадии афферентного синтеза мотивационное возбуждение играет роль своеобразного побудительного фактора целенаправленной деятельности. Афферентный синтез и принятие решения в свою очередь формируют наиболее ответственный механизм целенаправленного поведенческого акта – акцептор результатов действия – механизм предвидения результатов, удовлетворяющую ведущую потребность организма. Акцептор результата действия по существу определяет процесс постановки цели», как высшую мотивацию, следовательно «мотивационное возбуждение участвует в формировании и направляющего компонента поведенческого акта – акцептора результатов действия»[13].
Профессор Лоуренс Шафер выделял как ведущие в деятельности личности социальные мотивы, включая в них мотив власти, общественного одобрения, конформизма. Джон Б.Уотсон, определяя социальные мотивы как приобретенные навыки (человеческие «инстинкты»), полагая их производными. Как ведущие он выделял мотивы социального одобрения, господства, подчинения, самосовершенствования, не исключая при этом полимотивированности. С психологической точки зрения именно мотив, а не стимул сам по себе, побуждает и направляет деятельность человека, поскольку стимул является внешним по отношению к личности. Стимул превратиться в мотив когда преломится через структуру потребностей и ценностей данной личности в рамках контекста ситуации. Здесь речь идет о конфликте потребностей и борьбе мотивов. Мотив, следовательно, оказывается результатом встречи стимула и структуры потребностей и ценностей. В психологической терминологии это будет называться «опредмеченная потребность». В этом смысле любая мотивация, даже если она инициирована материальным стимулом, нематериальна.
Исследование мотивации и мотивационных процессов проводилось как зарубежными, так и отечественными учеными: Т. Парсонсом, А.Маслоу, Г.Мюрреем, В.Г.Асеевым, Л.И.Божович, Б.С.Братусь, А.Ю.Панасюк. В результате были выделены факторы, влияющие на уровень мотивации.
На уровень мотивации влияют следующие факторы:
1. Личностные факторы. Согласно теории потребности достижения, для людей характерны два основных мотива достижения: достижение успеха – стремление испытать гордость или удовлетворение - и избежание неудачи – нежелание испытать стыд, унижение или что-либо потерять. Поведение определяется равновесием данных мотивов. Для успешных людей характерны высокая мотивация к достижению успеха и низкая мотивация к избеганию неудач.
2. Ситуационные воздействия. Изменение ситуации может снизить мотивацию, изменить саму цель или повысить значимость цели, а значит и мотивацию ее достижения.
3. Способ объяснения достижения/ или не достижения успеха. Связано со способностью брать на себя ответственность за происходящее. Уровень мотивации и возможность решения проблемы тем выше, чем больше клиент чувствует себя способным контролировать свою жизнь. (Кстати сказать, многие психологические проблемы связаны именно с чувством утраты контроля над ситуацией: как только оно возвращается все остальное, как правило, решается легко).
Соответственно, направление деятельности зависит от структуры мировоззренческой системы личности, включающей в себя три основные составляющие: потребности, ценности, мотивы специфика которого определяется доминантами в каждом структурном элементе, а де цель, в соответствии с теорией функциональных систем, выступает как модель результата, пусковой стимул привязывает действия к результату, а результат к определенному моменту жизни организма.
Таким образом, деятельность личности есть отражение ее мировоззрения, некая материализация вовне духовного образования: системы ценностей, потребностей личности, а также факторов, влияющих на формирование мотивации.
К факторам, влияющим на мотивацию, возможно отнести: уровень интеллектуального развития личности, моральный уровень развития (духовные ценности являются преобладающими в структуре личности), волевой уровень (способность личности направлять свою поведенческую деятельность на достижение выбранной цели сохранять верность своим этическим принципам в ситуациях давления). На основе этого возможно выделить типы личности: сильный, средний, слабый.
Таблица №1 «Типы личности по факторам мотивации»
Уровни развития Тип личности | Моральный Уровень | Интеллектуальный уровень | Волевой уровень | |||
Сильный тип личности | высокий | высокий | высокий | |||
Средний тип личности | средний | средний | средний | |||
Слабый тип личности | низкий | Низкий | низкий |
Из комбинации данных параметров выделяются подтипы.
Следовательно, доминирующая потребность преобразуется в мотив, инициирующий определенный вид деятельности и направляющий ее. При этом выделенные Ю.А.Ждановым на основе идей К.Маркса и Ф.Энгельса типы деятельности соотносятся с потребностями следующим образом: биологические потребности - материальное производство, производство жизни; социальные потребности - производство форм общения и способов их регулирования, познавательная активность; духовные потребности - художественно-эстетическое преобразование действительности, производство нравственных ценностей.
Таким образом, мировоззрение личности предопределяет действие всей цепочки, а процесс активизации и работы сознания личности, происходит по следующей схеме: актуализация потребности – «связывание» потребности с ценностью – возникновение мотива –деятельность.
Трансформационный процесс в России в период с первой трети двадцатого по начало двадцать первого столетья происходил под влиянием коренных социально-политических изменений, особенности которых и выделила в данном периоде два этапа: этап социалистического и этап постсоциалистического общества. На каждом из этих этапов, как следствие социально-политических изменений, возникали свои векторы, определявшие специфику трансформационного процесса, сущностными чертами которого, отличая его от процессов развития и регресса, являются системные изменения во всех элементах составляющих структуру общества, имеющие быстрый темп возникновения последствий, их непредсказуемую направленность и высокую роль субъективные факторов.
Динамический характер трансформационного процесса, влияя на все составляющие общества, неизбежно провоцирует и «раскачивание» традиционных типов личности, вызывая трансформационные изменения в их структуре. При этом трансформационный процесс личности по своим характеристикам полностью совпадает с характеристиками собственно процесса трансформации общества, выделенным В.В.Локосовым[14].
Поскольку трансформационный процесс всегда происходит в историко-культурологическом контексте, обусловлен им, то тот доминирующий социальный фактор, как было выявлено в параграфе третьем первой главы, который определяет специфику данного контекста, будет определяющим и при направлении трансформационного процесса.
Следовательно, для определения специфики трансформационного процесса в России в 1/3 ХХ – начале ХХ1 века необходимо провести анализ исторических условий повлиявших на изменения доминирующего социального фактора (ценности, потребности, деятельность) на каждом из этапов данного периода и вызвавших трансформационный процесс в обществе и тем самым спровоцировавших трансформацию модального типа личности.
В России советского периода исторический анализ во многом затруднен генезисом идеологической духовной основы советского общества – марксизмом. Марксистское учение, появившись в типичных европейских условиях, рассматривалось его создателями и последователями как высшее воплощение духовной всеобщности общества нового типа, которое должно было по их мысли капитализм. Но при переходе марксизма с Запада на Восток он перестал играть роль идейно-критического коррелята западной цивилизации, а в результате ленинской интерпретации потерял и плюрастичность, и устойчивую саморегуляцию став духовной основой антизападной цивилизационной системы, поскольку менталитет русского человека «формировался на основе общинного сознания и, в этом смысле, советский период внес лишь отдельные корректировки в этот процесс, не разрушив глубинных основ психологии»[15].
Безусловно то, что коммунизм был не только русским явлением, но только в России он обрел идейное содержание как идеологическое основание системы претендующей на мировое распространение, став, про словам Н.Бердяева[16], «неотвратимой судьбой России». Он же выделил и общие принципы и ценности, характеризующие облик коммунизма как цивилизации: замещение частной собственности (капитализм) коммунистическими отношениями (социализм); перевод права в сферу политики и идеологии и соединение их во власть советов и партии; замещение принципов свойственных западной культуре (личностное развитие, личная ответственность и инициатива, плюрализм) на принцип коллективизма заменив им свойственный русской культуре принцип соборности и общинности; вытеснение религиозной веры и замещение ее атеистическим мировоззрением в соединении с безграничной верой в мудрость коммунистической партии, так «И. Ильин, Н. Бердяев, С. Франк практически единодушны в выводе о том, что коммунизм как учение в России обрел почву именно благодаря соответствию многих его глубинных черт природе национального характера, а сама Коммунистическая Россия явилась только очередной сменной «вывеской» Московского государства Ивана Грозного, петровской империи, вобрав в себя такие их черты как произвол абсолютной власти, «засилие» государственной собственности, отсутствие свободного образа жизни»[17].
Таким образом, устранение теистических религий и замена их научным атеизмом привело к отказу сначала от идеи личного Бога, а впоследствии и к стиранию границ и образа Я в пользу коллективного сознания и веры в некий Сверхзакон (измененная идея Фатума), управляющий судьбами природы, общества и человека.
Европейская и русская культуры, продолжая присутствовать, и, выполняя роль неких образцов и идеальных воплощений гармонии, мужества, любви, были идеологически интерпретированы и в результате применения принципа историзма локализованы в пространстве и времени. Трагические моменты и мотивы этих культур переведены в ранг иллюстраций социальных конфликтов несовершенных цивилизаций призванных оттенить преимущества новой системы и идеологии. Кроме того в национальной сфере целенаправленно проводилась политика унификации всех народностей в «единый советский народ» включая унификацию языкового общения.
То есть, советская система в своей ценностной системе определяла себя как универсализованное антизападное образование и. как следствие, структура советской социокультурной жизни формировалась на основе трех ценностях свойственных незападным цивилизациям: 1, учитель - фигура Учителя в ее сакрализованном виде; 2, учение - догматическое сакрализированное учение определяющее мировоззрение общества и духовную регуляцию; 3, «жрецы» - партия, как проводники и организаторы исполнения учения и воли учителя, как идеологический институт подчиняющий и контролирующий все остальные сферы социальной жизни общества. «Рабовладельческая формация в России в конце ХХ века, едва утвердившись, оказалась неустойчивой. Резкое снижение уровня жизни трудящихся явилось естественным следствием перехода к рабовладельческим отношениям. В результате разрушения общины, выполнявшей в полном объеме функции семьи трудящихся, не обеспечивается воспроизведение рабочей силы в стране. Общество живет в состоянии углубляющегося социального кризиса. В таких условиях правящему классу требуется диктатор, и он не замедлил появиться. Но единоличная власть соответствует не рабовладельческой формации с потребительным характером отношений, она соответствует меновому характеру отношений. Поэтому правящий класс с диктатором во главе быстро восстановил феодальные отношения, вобрав в себя изрядное количество бывших «номенклатурных» работников – носителей феодального сознания. Точнее говоря, под предводительством феодала с диктаторскими замашками была совершена рабовладельческая революция»[18].
На этой основе было сформировано единообразное мировоззрение выражаемое во вне в виде единообразной культуры, идеях и ценностях, образе жизни и нормах поведения, языке. Данное мировоззрение поддерживалось благодаря актуализированной системе потребностей, которая, в свою очередь, формировалась при помощи идеологизированного воспитания и образования.
Система потребностей на уровне теоретического сознания связывалась с идеей о неустанной борьбе «за новое и передовое» как непреложное следствии всемирного закона исторической необходимости при этом на массовом уровне это трансформировалось в персонифицированный образ вождя как реальное воплощение этого закона и объект веры одновременно что возводило образ этого вождя в онтологический сверхпринцип.
Исходя из общемифологических принципов каждый вождь требует жертвы или приношения. Вождь советов не был исключением. Приношением к его «алтарю» был «единый трудовой порыв» направленный на развитие материального производства, который подпитывался и подстегивался лозунгами «Техника решает все», «Кадры решают все». Но целью развития материального производства было не удовлетворение человеческих потребностей, а утверждение и отстаивание советского общества, как антипода общества буржуазного по алгоритму противопоставления «царство небесное – царство адово», где советскому строю, безусловно, отводилась роль первого.
Однако, не смотря на все эти нюансы, коммунистическая идеология позволила если не преодолеть, то существенно сгладить те социокультурные противоречия которые буквально раздирали сознание народа. 1.Внедрение философии материализма в массовое сознание фактически устранило все формы религиозности заменив его сверхсоциальным принципом «общей справедливости». 2. Обретение личной свободы мыслиться как осознанное признание и подчинение деятельности сверхпрограмме по воплощению принципом «общей справедливости». 3. В результате ослабляются или отмирают все локальные формы человеческого бытия (семейные, клановые, религиозные) в пользу интернационализма как объединяющего принципа «пролетариев всех стран». 4. Идея спасения и царства небесного соединяются в конкретной и материалистически оформленной идее «скорого наступления коммунизма». 5. Идеологическая мотивировка объединения ради противостояния агрессивному антогонистическому лагерю капитализма радикально устраняло противоречия, существовавшие в имперской России между гетерогенными социальными и этническими образованиями и создавала большую степень стабильности. 6. Превращение всего земного шара в арену противостояния двух мировых держав также способствовало достижению внутренней прочности режима в противостоянии внешним антагонистам.
Все виды деятельности (культурная, научная, социальная) также подвергались жесткому бюрократическому контролю на соответствие потребностям и ценностям коммунизма:
- убирались или подвергались жесткому рецензированию все произведения, которые могли быть восприняты как несоответствующие официальной идеологии;
- проводилась политика идеологизации средств массовой информации (реальность «объективно» осмысливалась и «правильно» трактовалась);
- изымались или замалчивались многие элементы культурного прошлого; создавалась централизованная система официальных творческих союзов, почетных званий, премий, привилегий как средство подчинения их работы партийному руководству.
При этом главной задачей, которой необходимо было достичь, было утверждение многоликого политического единства и социальной однородности советского общества, правда негласно жестко разделенного на «номенклатуру» и «народ».
Однако жесткая идеологизация имела и оборотную сторону в виде неразрешимых противоречий явившихся следствием тотальной государственно-партийной системы регуляции общества.
Ее суть заключалась в неспособность к устойчивому развитию, поскольку та насильственная «консолидация», которая сковывала внутренние ресурсы общества и вызывала постоянное напряжение сил, необходимое для борьбы с «враждебным окружением» и «внутренними врагами», в тоже время требовала повышения мобильности общества и проявления свободной творческой инициативы, то есть плюрализма и в ценностях, и в нормах поведения, в и деятельности. Кроме того, искажение и замалчивание действительности привели к распространению цинизма, лицемерия и двойного мышления.
Таким образом, парадокс советского периода, в частности, заключался в том, что через обращение к архаическим формам мышления и активизацию общинных форм поведения были актуализированы социальные потребности сквозь призму идеологизированных потребностей духовных. Эта духовная «привязка» к идее социального прогресса во имя и для установления справедливости как главной ценности приводила к активной социальной деятельности личности, что в результате привело к доминированию идеологического подтипа российского социального типа личности.
Постсоветский период характеризуется радикальными преобразованиями социалистической системы на политическом, социальном, экономическом, культурном уровнях. Приватизация государственной и коллективной собственности и переход ее в собственность частную приводит к тому, что все большее значении в обществе приобретают рыночные отношения. Это приводит к преобразованию законодательной, исполнительной, судебной власти. В системе государственного управления происходит все большая децентрализация. Нарастающий процесс формирования многопартийности создает в обществе ситуацию идеологического, политического, религиозного плюрализма.
Эти изменения неизбежно ведут к изменению ценностей., а точнее, к размыванию старой системы ценностей и, в некоторых случаях, подмене устоявшихся ценностных понятий инородным, западническим, содержанием. Так провозглашаемое многообразие точек зрения привело к подмене плюрализма противостоянием противоположных подходов, крайними выражениями которых стал «лагерь» западнического радикального крыла модернизаторов Россия и «лагерь» правонационалистических сил.
С позиции западнического радикального крыла России с удовлетворением констатируется, что произошло «крушение» России, а в ее истории наступил «переломный период» и, следовательно, Россия должна срочно изменить свой геополитический и цивилизационный облик, а для этого ей необходимо максимально быстро сбросить «груз прошлого», включая все «пагубные утопии», когда-либо создававшиеся в ее истории. При этом муссируется тезис о «ненормальности» России из которого выводится необходимость ее осовременивания. При этом под осовремениванием понимается, прежде всего, усвоение западных (американские) ценностей и стереотипов поведения.
Данные крайности в политико-идеологической пропаганде прозападной демократии провоцирует прогрессирующее нарастание противостояния право-националистических сил., программы которых направлены решение противоположной задачи – поиск пути национального сохранения России и восстановления ее духовно-нравственных ценностей, как основе объединения народов российского пространства.
Наиболее очевидным противоречием данного противостояния является конфликт между актуализированной обстоятельствами необходимостью быстрого обновления культурного наследия и системы духовной регуляции и сохранением, чтобы не потерять свою национальную идентичность, духовных ценностей, которые являлись основой поддерживающей жизненно важные функции общества на всех уровнях его деятельности. Данное противостояние постепенно переходит в открытую борьбу между западниками, ратующими за новую индустрию культуры и рыночные отношения и сторонниками российской самобытности, отстаивающими гуманистическое достояние культуры России.
Однако обе позиции имеют функциональное значение для полноценного развития общества. Поэтому их противостояние приводит к возникновению в общественном сознании ощущению утраты ценностей и, как следствие, изменению норм поведения. Общество впадает в состояние дезорентации, поскольку декларируемые новые прозападные прагматичные ценности не могут не только возместить весь комплекс утрачиваемых ценностей, но и входят в противоречие с ним, разрушая тем самым функциональны нормы и ценности, составляющие сущность цивилизационного достояния России. «Я задумался, куда идет Россия. Получилась схема трех препятствий: сопротивление номенклатуры, сопротивление народных привычек, сопротивление национальных страстей. По моей тогдашней оценке, реформа может пробиться сквозь первое препятствие, завязнет в болоте народных привычек и потерпит крушение, когда вспыхнут национальные страсти. …Взрывные движения – не область точных предвидений. Легче предвидеть другое: упорство привычек, сложившихся в царстве Утопии. Самоизменении привычек идет вкривь и вкось, из одного уродства в другое …
Большинство политиков и журналистов чудовищно прямолинейно. Им хочется или «как в Америке», или как в «исконной России», идущей совершенно своим, неповторимым путем. Но в Европе все нации идут своим путем – перекликаясь друг с другом, учась на своих и чужих ошибках. И вместе отыскивая выход из тупика, в который вошла фаустовская цивилизация (еще не замечая на уровне масс). Беда не в том, что мы усваиваем чужое. Это все делают …, а в том, что мы очень вяло усваиваем чужие добродетели и очень живо – чужие пороки»[19].
Медленно и с большим трудом проникает сначала в научную сферу, а затем в общественное сознание идея о специфичности процессов модернизации и их многообразии в зависимости от специфики цивилизационной среды и формируется понимание, что данный процесс не может и не должен рассматриваться с позиции осуществления некой «образцовой» модели.
Состояние аномии и ценностной дезориентации приводит к перераспределению системы потребностей и выделению в ней новых ориентиров и приоритетов, ранее не свойственных народу России. Так, широкое внедрение рыночных отношений и частной собственности привело к радикальному изменению системы социализации: сужается сфера межличностных «социалистических» отношений и расширяется сфера товарно-денежных связей. На ценностном уровне это ведет к распространению прагматических, предпринимательских ориентаций, которые поддерживаются реформаторскими кругами.
Эти изменения неотвратимо ведут к «подрыву» традиционных моральных норм и ценностей что провоцирует рост коррумпированности и криминализации общества. На уровне социальной стратификации это приводит ко все более растущему классовому разделению на богатых и бедных и беднеющих, причем диспропорция между этими классами в России, при малочисленном среднем классе, в отличие от западных стран, резко выражена. При этом данное расслоение общества является не только и не столько экономической проблемой, но, прежде всего, нравственной, поскольку данное расслоение приобретает наследственный характер. «Победа Ельцина в 1993 году на первый взгляд создала условия для установления соревновательного либо консенсусного демократическо-автократического режима. По факту же сложилась идеальная соревновательная олигархия. … Все 1990-е годы власть и нация были антагонистичны друг другу. По большому счету власть никто не считал «своей» - кроме довольно узкой прослойки политиков, высших чиновников и связанных с ними предпринимателей, интеллектуалов, деятелей культуры, а также бывших «демократов». Тогдашняя российская «демократия» совершенно не маскировала «олигархию», наоборот. Более того, многие олигархи, в частности крупные предприниматели-плутократы, вели себя предельно безответственно, настойчиво демонстрировали публике свое могущество, провоцируя сильнейшее раздражение. Попытки выстраивания политического режима на соревновательных началах по западным образцам (с многопартийностью, медиакратией и др.) в условиях не просто отсутствия традиций публичной политической конкуренции, а принципиальной несовместимости отечественной политической культуры и публичной соревновательности, как и следовало ожидать, только усугубили негативные последствия»[20].
На фоне резкого изменения системы социального обеспечения - развитие платного здравоохранения и образования, - растет недовольство бедных и беднеющих слоев При этом бедные и беднеющие слои ощущают себя обманутыми жертвами, поскольку они не видят для себя шанса вырваться из того положения в котором оказались, что усиливает дестабилизацию в обществе и снижает доверие к власти. К окончательной дестабилизации процесса модернизации приводит ставка власти на малочисленную, но экономически активную группу богатых что выражается, в частности, в предоставлении им благоприятных стартовых возможностей. Увеличивается разрыв между социальными группами, центром и провинцией, возрастными группами населения. В большой степени это обуславливается тем, что «в действиях … предпринимателей часто просматривается откровенное пренебрежение к закону, морали и элементарным нормам поведения, что сводит на нет положительный заряд мотивации. …. А в обществе имеется четкое представление о том. что немногие ловкие дельцы присвоили то, что создавалось всем народом на протяжении нескольких поколений. Нравственная легитимность постсоветского предпринимательства весьма проблематична и это не может не обострять его взаимоотношений с обществом»[21].
Таким образом, можно сделать вывод о том, что постсоветский период форсированная вестернизация обусловленная широким внедрением рыночных отношений и частной собственности, обеспечивавшаяся в основном за счет внедрения в сознание личностей утилитарных и потребительский ценностей, а через них к актуализации низшего слоя потребностей – биологического, создала благоприятную почву для манипуляционного воздействие на сознание личности. Цель данного манипуляционного воздействия – отвлечение личности от участия в общественной жизни и адекватной оценки действительности.
Таким образом, биосоциальные компоненты западного сознания, включенные в социальную систему регуляции России через механизмы воздействия институтов политической системы, права и частной собственности проникают в дезорганизованную общественную структуру и инициируют в ней возникновение ответной биосоциальной реакции, что приводит к возникновению изменений в содержательном компоненте подтипов российского социального типа личности и, как следствие, к трансформации российского социального типа личности в сторону западного социального типа.
Таблица №2
«Потребности, ценности, деятельность, доминирующий фактор развития общества в советский и постсоветский периоды»
Период | Потребности | Ценности (по Рубье) | Деятельность | Доминирующий фактор, влияющий на возникновение, функционирование и трансформацию общества в зависимости от его типа и исторического периода (по А.Беллу) |
Советский | Социальные Духовные | Справедливость Социальный прогресс | Социальный прогресс | Ценности |
Постсовет-ский | Биологические | Безопасность | Материальное производство | Потребности |
Исходя из сделанного выше анализа особенностей трансформационного процесса в России в первой трети ХХ – начале ХХ1 века можно сделать ряд заключений. Во-первых: данный этап в истории России распадается на два периода: советский и постсоветский. Во-вторых: разнонаправленность историко-культурологических и социально-политических изменений обуславливает неоднородность трансформационного процесса. В третьих: каждое из направлений отличается по актуализированным потребностям, ценностям, виду деятельности и доминирующему фактору, влияющему на трансформацию общества. В четвертых: в советский период доминировал идеологический подтип российского социального типа личности, в постсоветский началась трансформация российского социального типа личности в сторону западного социального типа..
Глобальные проблемы, стоящие перед современным человечеством, привели к введению в научный понятийный аппарат нового термина «глобализация». При этом его точная трактовка, не смотря на всестороннее исследование данного социального феномена[22], определение его сущности сделаны не были. Прежде всего, это связано с многоаспектностью этого процесса, который в равной степени относится ко всем сферам общества. В данном исследовании под понятием «глобализация» будет пониматься «многоаспектный естественноисторический процесс становления в масштабах планеты целостных структур и связей, которые имманентно присущи мировому сообществу людей, охватывают все его основные сферы и проявляются тем сильнее, чем дальше человек продвигается по пути научно-технического прогресса и социально-экономического развития»[23].
Глобализационные процессы, являясь одной из самых влиятельных составляющих современного мира, вызывают множественные дискуссии, целью которых является стремление осмыслить информационные, экологические, экономические, технологические проблемы. Вызванная многогранностью проблемы потребность в расширении дискурсного пространства сообщества социальных аналитиков глобализма настоятельно требует обновления сферы социального знания и социально-философской мысли, которое дало бы возможность адекватно осмыслить современную ситуацию и выработать меры по ее решению. При этом практически решающую роль играет социально-философский дискурс, в центре которого находится проблематика, касающаяся: взаимодействия глобального контекста и национальных государств, общества и личности. Кроме того, острота ситуации определяется необходимостью в научной разработке современных стратегий обобщения знаний о глобальной эволюции планетарной цивилизации как интегрального результата единого космического, геологического, антропогенного, биогенного процесса в который свой вклад вносит каждая из наций, оказывая тем самым влияние на мировые процессы, и при этом, сама подвергаясь их влиянию. Следовательно, процессы, описываемые понятием «глобализация», не сводятся к интернационализации рынков, то есть к экономической основе, а охватывают все сферы общественной жизни: политическую сферу; культурную, инициируя «омассовление» и разрушение основы национальных культур; социальную сферу
Таким образом, одной из особенностей глобализации, является ее амбивалентность и корреляционная зависимость с национальными процессами. Однако в современном мире интересы личности связаны с государством, поскольку при достижении своих целей она полагается на его провоохранительную и законодательную системы и именно поэтому, по мнению М.О. Мнацаканяна, все более становится популярной идея современного национального государства[24]. Полярную позицию занимает Э. Гидденс полагающий, что «процессы глобализации приводят к переходу власти от национальных в деполитизированное глобальное пространство» и что уже существует глобальное правление и глобальное гражданское общество[25]. Но не зависимо от разногласий ученых глобальные проблемы являются общими для всех стран, но со своей национальной спецификой. Так, в России глобальной проблемой стало снижение численности населения. Проблема снижения численности населения характерна и для стран Европы, но существенное различие между странами Запада и Россией заключается в том, что сокращение коренного населения Европы происходит на фоне увеличения средней продолжительности жизни, а в России наблюдается противоположная тенденция[26]. Кроме того, поскольку Россия, по ряду параметров, в разные исторические периоды, отставала от стран Европы, процесс реформирования в российском государстве всегда имел «догоняющий» характер по отношению к странам Европы, что и определило, в свою очередь, «догоняющий» характер развития модернизации в России и ее силовой, рискогенный характер[27]. Соответственно, модернизация в России обусловленная историческим ходом развития российской цивилизации, общемировыми тенденциями в признании лидирующих позиций модернизации западноевропейского типа носит прозападном характер. Но не смотря на эти данные Н.А. Шапиро, предполагает, что примерно к 2050 году при соблюдении определенных условий социально-экономического развития центральную роль в функционировании нового глобального мира будет занимать Россия[28].
Таким образом, особенности трансформации социального типа личности в современной России во многом определяется с одой стороны глобализацией, с другой, характером русской культуры, которая, как отмечалось многими исследователями, заключается в том пограничном географическом положении, которое она занимает, располагаясь между двумя континентами - Европой и Азией, и двумя цивилизационными типами - Западом и Востоком. Таким образом, несмотря на то, что в понимании России и существовало всегда, как минимум три разнонаправленные позиции (западническая, рассматривавшая Россию как нечто отсталое и требующее окультуривания в смысле европеизации; славянофильская – отстаивание права России на самобытность; евразийская – утверждающая слияние с азиатским ареалом на пространственном, историческом и духовном уровнях) ни ее культуру, ни специфику трансформационного процесса невозможно свести к этическому или национальному субстрату или синтезу того и другого.
Эта неопределенность в сфере культурной выразилось во вне в исходное противоречие русской истории в которой Н.Бердяев выделял пять периодов, «пять разных Россией»: киевскую, татарскую, московскую, петровскую, императорскую. В последующем к ним прибавились советская и постсоветская Россия. При этом эти «России», сменяя друг друга, не осуществляли переемственности и не образовывали органического единства. Общество, меняя центры и типы государственности, проходило через радикальные социокультурные изменения. В некоторой мере это возможно вероятно объяснить тем, что «каждый исторический народ, по своему особому характеру и месту в истории, имеет свое особое служение. Можно сказать, что это служение навязывается народу его историей в ходе великих жизненных вопросов, обойти которые он не может»[29].
Очередная ориентация на европеизацию в постсоветской России, практически так же, как и при Петре 1, привела к полярному социальному и культурному расслоению по «вертикали»: европеизированные и «просвещенные» верхи и бесправные и темные низы.
Нарастание социальных противоречий выразилось в специальном омассовлении и примитивизации культуры предназначенной для низов и эгаталиризации культуры верхов.
Но кроме расщепления социального, властного, имущественного существовала и набирала динамику диахрония в самой русской культуре. Естественно, что в любой культуре существуют антиномии в которых собственно и заключается разнообразие национальной духовной жизни, например, высокое – обыденное, мягкость - жестокость, индивидуализм - коллективизм, смирение - бунт, природная стихийность - монашеский аскетизм, самоотверженность - эгоизм, элитарное – народное. Однако именно в русской культуре присутствует разрыв, некий надлом между культом материального и стремлением к духовным идеалам; природно - языческим началом и религиозностью; всеконтролирующей государственностью и анархической вольницей; стремлением к свободе и подчинением деспотическому государству; национальным самомнением и мессианским универсализмом; «русификацией» православия как оплота христианской России и стремлением превратить православие во вселенскую религию; «западничеством» как подражание образцам прогресса и рациональной организации жизни и «восточничеством» как склонности к упорядоченной и стабильной, но сложной и рефлексивной жизни исполненной высокой духовности и мистических озарений. . «Культура смягчает «шероховатости» нашего генотипа: например, она понижает взрывоопасность, растягивая период спокойствия за счет высокой ценности, придаваемой терпению. Далее … «копит» в себе отрицательные эмоции, а потому отличается злопамятностью и мстительностью. Культура смягчает эти черты … придавая высокую ценность смирению. Смирение («непревозношение») как бы понижает значение обид, уколов по самолюбию и других неприятностей. Православная религия, со своей стороны, делает вклад в этом направлении, придавая огромное значение памятованию своих грехов и покаянию. Индивидуализм смягчается и отчасти преодолевается социально-интровертированным типом отношений, которые очень характерны для нашей культуры: установлением очень тесных и многосторонних отношений с небольшим кругом людей и вхождением в более отдаленные отношения через целую цепочку последовательных небольших кругов, которые все переплетаются между собой в различных спектрах»[30].
Однако во многом благодаря этим изломам в русской культуре сложилось то ценностно-смысловое ядро, которое и определило специфику подтипа социального типа личности доминировавшего в России имперского периода и его последующие трансформации в советском и постсоветском периодах.. Это объясняется тем, что сама постановка неразрешимых «проблем» и попытки выяснения их высшего гуманистического смысла придавали жизни каждой отдельной личности общечеловеческую вневременную значимость. В своих исканиях русская личность выступала как если не носительница, то беспрестанная искательница идеалов гуманизма, стремящаяся постичь смысл взаимоотношений личности и общества, личности и государства, представителями разных социальных слоев и культур, социального мироустройства что выразилось в таком свойственном русскому национальному характеру отношении к другим людям как соборность, «как существенной черты русской ментальности. Соборность – это не «ульевой» коллективизм и не западный индивидуализм. Это поиск и достижение всеобщего согласия путем совместного отыскания истины. Соборность отрицает плюрализм, понимаемый как равноправие разных, иногда полярнопротивоположных точек зрения – ведь невозможно предоставление равных прав добру и злу. Соборность предполагает понимание того, что все индивидуумы являются частями общего целого. …Соборная личность по определению не существует сама по себе, она не мыслима без постоянных и устойчивых связей с другими людьми»[31].
И этот социальный критицизм делал русскую личность, как писал Достоевский, наделенной той «всемирной отзывчивостью», которая будучи свойственной русской культуре, придавала ей широкое общесоциальное значение как духовной заступнице всех людей без социальных, национальных, религиозных различий.
Но не смотря на то, что в русской культуре существовали тенденции к формированию «ядра» и «медиативных», серединных, посреднических ориентаций и структур, примиряющих существующие крайности, данные тенденции не получили развития. В принципе это и стало одним из основных моментов при создании кризисных социальных ситуаций приводящих впоследствии к резким срывам и переходам от одного состояния к прямо противоположному не только на ценностно-нормативном и культурном уровнях, но и социальном и идеологическом. «Циклическое развитие, инверсии, - порождали волны дезорганизации, разрушали большое общество, государство, то переходя через порог, ведущий к катастрофе, то приближаясь к нему. Одна крайность в огне бунта приводила к растаскиванию большого общества по локальным мирам, вторая – к подавлению творческой энергии, жизненных сил общества. Отсюда слабость интеграторов большого общества, государства, которые нуждаются в опоре на серединную культуру, на ростом способности ее формировать в соответствии со сложностью проблем, способности опережать эту сложность. Только в этом случае общество может опираться на идеалы, которые будут не только экстраполяцией некоторых древних ценностей, но и результатом углубления в предметную суть современности. Отсюда раскол, приводящий к бесконечному спору общества и медиатора, где последнее слово остается всегда за многомиллионным народом. Именно он своей воспроизводственной активностью или пассивностью способен показать медиатору, что последний – всего лишь тень общества со всеми его достоинствами и слабостями. Отсюда, между прочим, следует, что точка зрения, подчеркивающая особую мощь государства в России, является мифом. Сила государства, которая проявлялась в насилии, в попытках поднять народ против «зла», внешнего или внутреннего, - эта сила рассеивается как дым, когда речь идет о решении позитивных творческих задач. Сами эти творческие задачи требуют субъекта, ориентированного на развитие и прогресс, тогда как он реально оказывается еще на уровне статичных ценностей локальных миров. Такая государственность после каждой своей напряженной попытки вывести общество на новые рубежи теряет силы, доходя до полного изнеможения, до полной или почти полной потери связи с народом, с массовой воспросизводственной деятельностью»[32].
Эти противоречия существовавшие внутри собственно «русской идеи» были отражением внутренней разорванности не только русской культуры, но и всего общества в целом.
Одним из факторов оказавших значительное влияние на образование и последующее существование этой разорванности, была пространственная географическая протяженность России что и затрудняло формирование и последующее функционирование системообразующих начал в русской культуре и отсутствию в ней устойчивой иерархии ценностей и ориентации, что усугублялось тесным взаимодействием в рамках единого государства иных культур.
Ценности существуют на двух основных уровнях: как осознание субъективно-личностного начала ценностного отношения к миру и анализ понятий определяющих его («истина», «красота», «польза») и как критическо-оценочная деятельность эстетическая, историческая, реальная. В каждой из видов деятельности по-разному трактовались соотношения «красота-добро-истина»: противопоставление добра и истины красоте (Писарев Д. И), противопоставление красоты добру и истине (К.Н. Леонтьев), гармоническое взаимоотношение между ними (В.С. Соловьев). При этом сущность понимания ценностей выражается в ценностном отношении человека к миру, выступая ориентирами и критериями при определении направления деятельности личности. Кроме того, понимание ценностей может быть соотнесено с понятиями «значимость-полезность» и «низменность-вредность», где значимость - низменность выступают как характеристика интенсивности ценностного отношения; полезность - вредность имеют чисто утилитарный характер. Однако только в русской культуре нравственность, как отражение, продолжение, порождение духовности занимая особое место в системе ценностей, выступает в качестве критерия ко всем видам деятельности личности. «Человек должен что-нибудь хотеть, что-нибудь мыслить или о чем-нибудь мыслить, что-нибудь чувствовать, и это что, которое составляет определяющее начало, цель и предмет его духовных сил и его духовной жизни, и есть именно то, что спрашивается, то, что интересно, то, что дает смысл. Вследствие способности к сознательному размышлению, к рефлексии, человек подергает суждению и оценке все фактические данные своей внутренней и внешней жизни: он не может остановиться на том. чтобы хотеть только потому, что хочется, чтобы мыслить потому, что мыслиться, или чувствовать потому, что чувствуется, - он требует, чтобы предмет его воли имел собственное достоинство, для того, чтобы быть желанным, или, говоря школьным языком, чтобы он был объективно-желанным или был объективным благом; точно так же он требует, чтобы предмет и содержание его мысли объективно-истинны и предмет его чувства был объективно-прекрасен, то есть не для него только, но для всех безусловно»[33].
Таким образом, отсутствие устойчивой иерархии ценностей и ориентации способствовало продолжению трансформации российского социального типа личности в сторону западного.
Трансформация социального типа личности проходит определенные уровни от информативного – восприятие информации, осознанная регуляция поведения, изменения в содержательной компоненте на нормативно-ценностном уровне, демонстрация поведения, соответствующего усвоенному содержательному компоненту.
При возможные исходы для личности трансформационного процесса включают в себя низкий, дегенеративный; средний, адаптивный; высокий - интеграция норм на сознательном и бессознательном уровнях и их внедрение в личную систему ценностей.
По аналогии, проводя параллель между трансформационным процессом личности и трансформационным процессом в обществе, возможно сделать заключение, что во многом качество трансформационного процесса происходящего в обществе зависит от превалирующего подтипа социального типа личности в данном обществе. Но поскольку общество и личность находятся в состоянии взаимозависимости и взаимовлияния, то доминирующий подтип, также будет оказывать определенное воздействие на общественный трансформационный процесс. Так в параграфе 2.1. был дан анализ социальных типов личности по историческим периодам и выделены, классификации Р.Мейли, вариативные черты характерные для России, а именно: агрессивность, пассивность, некоммуникабельность, инфантилизм, альтруизм, мечтательность, силу воли, неуверенность, эмоциональность, непредсказуемость поведения, последовательность при достижении цели, подверженность влиянию, самообладание, мягкость, пессимизм.
На основе сопоставления данных черт личности соответствующих славянскому типу с традиционно одобряемыми ценностями в России, был сделан вывод о том, что вывод о том, что доминирующим в России имперского периода был религиозный подтип. Изменения в историко-политической ситуации в начале ХХ века привели к смене доминирующего фактора трансформационного процесса. Соответственно в России советского периода, в результате изменение доминирующего фактора трансформационного процесса привело к доминированию идеологического подтипа.
В постсоветский период в результате очередных кардинальных исторических потрясений произошли изменения на уровнях ценностей, потребностей, деятельности. И результатом этого стали изменения в содержательном компоненте, что привело к трансформации российского социального типа личности в сторону западного.
В современной России особенности трансформации социального типа личности в современной России, находящейся в процессе глобализации, обусловлены тем, что в данном периоде сформировались два равнозначных вектора влияющих на трансформацию российского социального типа личности.
Эти два вектора трансформации российского социального типа личности включили в себя определенный набор ценностей[34]. Первый вектор вобрал в себя такие ценности как «доминирование», «поиск удовольствий», «самореализация». Второй - «стабильность», «духовность», «самореализация». Пересекаясь в ценности «самореализация», в зависимости от вектора, понимание данной ценности наполняется отличным содержанием. В первом случае «самореализация» понимается как раскрытие своих способностей через достижение социально значимых и гарантирующих материальное благополучие вещей (власть, престиж, деньги). Во втором понятие «самореализация» наполнено смыслом духовного развития и творческого самовыражения без обязательного подкрепления социально одобряемыми символами. На деятельностном уровне это выразилось в двух типах самореализации: «вертикальной самореализации» и «горизонтальной самореализации»[35] соответствующих трансформационным векторам.
Таким образом, трансформация российского социального типа личности в современной России, под влиянием первого вектора, продолжается в сторону западного социального типа, в то время как под влиянием второго, началось формирование особого, независимого социального типа личности - креативного социального типа личности.
Таблица №3
«Трансформация социального типа личности в России современного периода»
Потребности | Ценности (по Рубье) | Деятельность | Вектор трансформации социального типа личности |
Социальные Духовные | Социальный прогресс | Социальный прогресс | Вектор 1 От российского социального типа личности к западному |
Духовные | Справедливость | Социальная деятельность Духовная деятельность | Вектор 2 от российского социального типа к креативному |
В раздвоении вектора трансформации социального типа личности, в частности, можно увидеть проявление двойственной природы личности. Двойственная природа личности как субъекта деятельности заключается в ее социальной «отнесенности» и творческой созидательности. То есть, личность проявляет себя не только через отношения с социумом в процессе социализации, но и как творческая сила стремящаяся к самосовершенствованию и творческому преображению этого общества.
Проявление творческой потенции проявляется вначале у отдельных личностей, как некая аномалия, поскольку творческая реализация в любой социокультурной сфере воспринимается большинством как отклонение от нормы и, следовательно, вызывает отторжение, как все новое и не вписывающееся в стандартизированные формы мышления и восприятия. Однако способность к творчеству является сущностной характеристикой личности как социального существа. Другое дело, что проявление ее зависит от наличия /отсутствия внешних стимулов и их качества: социальный заказ, стремление к самоутверждению, самосовершенствование. При наличии внутреннего стимула к самосовершенствованию в творчестве проявляется личностная потребность в поиске.
Поскольку, по теории развития, изменения вначале появляются у отдельных особей, а затем уже у всей популяции, есть все основания сделать заключение о том, что идет процесс формирования качественно иного социального типа личности – креативного, основополагающей характеристикой которого является стремление к творчеству осуществляемое в реализации творческого потенциала направленного на преобразование общества.
Таким образом, возможно сделать предположение, что данный креативный социальный тип личности, в результате развития процесса трансфоромации по второму вектору, интегрировав в себя наиболее эффективные черты из иных социальных типов личности, станет не только доминирующим, но и единственно способным вывести общество из кризиса. Однако в настоящий момент невозможность однозначно определить конечный результат. Следовательно, «ключевой вопрос нынешней эпохи в том, останется ли цивилизация способной совершенствовать механизмы внутреннего и внешнего контроля в соответствии с ускоренно растущими технологическими возможностями, обеспечивая им надежный противовес»[36], поскольку в настоящий момент развития общества осуществляется «переход к исследованию принципиально новой реальности – креатосферы, мира со-творчества, где открытый диалог субъектов и их субъект-субъектных отношений становится главным полем общественных отношений и, следовательно, главным предметом … исследования»[37].
[1] Hall, C. S., Van de Castle, R. L. The content analysis of dreams. – New York. – 1966.
[3] Анохин П.К. Избранные труды. Кибернетика функциональных систем. – М., 1998. – С. 42.
[4] Оксфордское руководство по психиатрии. - Киев, 1997.
[5] Транскультуральные исследования в психотерапии. – Л., 1989.
[6] Юм Д. Исследование о человеческом разумении. – М., 1995. – С. 6.
[7] Бандурин А.П. Социальная регуляция: рациональное и иррациональное. – М., 2005. - С. 200.
[8] Хьелл Л. Зиглер Д. Теории личности / Пер. с англ. – СПб., 1999. – С.487-497.
[9] Объективная закономерность и сознательная деятельность людей в развитом социалистическом обществе. Тезисы докладов научной конференции. – Таллин, 1979. - С.76.
[10] Печенев В.А.Социалистический идеал и социалистическая действительность. – М.:Знание, 1984. - Сс.48-49.
[11] Безруков А.В. Социальное планирование развития потребностей и интересов личности // Комплексное изучение человека и формирование всесторонне развитой личности. – М., 1978. - С.57.
[13] Судаков К.В. Общая теория функциональных систем. – М., 1984. – С.154.
[14] Локосов В.В. Трансформация российского общества (социологические аспекты). - М., 2002. - С. 41.
[15] Кудинов О.П. «Большая книга выборов» - 2003. – С.57.
[16] Бердяев Н. Судьба России. – Москва, Мысль, 1991. – 205 с. – 177 С.
[17] Филиппов М.Ю. Правовой механизм трансформации личности в России: социально-философский анализ. Ростов-на-Дону, 2009. -112 с. - с.81.
[19] Померанец Г. Еще одна жизнь // Знамя, 1994. - №2. – С.158.
[20] Иванов В. К критике современной теории государства. – М., Территория будущего, 2008. - Сс. 153-154.
[21] Игнатов В.Г., Денисенко И.Ф., Кислицын С.А., Михайлова З.Д., Понеделков А.В., Старостин А.М., Черноус В.В. Взаимодействие элит в социально-политическом процессе современной России. – Ростов-н/Д, СКАГС, 2001. – 353 с. - С.226-227.
[22] Гидденс Э. Навстречу глобальному веку // Отечественные записки. 2002. № 6; Кессиди Ф.Х. Глобализация и культурная идентичность // Вопросы философии. 2003. № 1;Кувалдин В., Рябов А. Национальное государство в эпоху глобализации // Свободная мысль. 2000. № 1; Мнацаканян М.О. Глобализация и национальное государство: три мифа // Социологические исследования. 2004. № 5; Население и глобализация. М., 2002; Чумаков А.Н. Глобализация. Контуры целостного мира. Монография. М: ТК Велби. Изд-во Проспект, 2005 и др.
[23] Чумаков А.Н. Глобализация. Контуры целостного мира. Монография. М: ТК Велби. Изд-во Проспект, 2005, С. 365.
[24] Мнацаканян М.О. Глобализация и национальное государство: три мифа // Социологические исследования. 2004. № 5. С. 140.
[25] Гидденс Э. Навстречу глобальному веку // Отечественные записки. 2002. № 6. С. 444.
[26] Бэттлер А. О любви, семье и государстве: Философско-социологический очерк. М.: КомКнига, 2006. С. 148.
[27] Сидоренко С.А. Социальный риск в пространстве современного российского общества. Автореферат дисс. на соискание уч. степени канд. соц. наук. Ростов-на-Дону, 2004, 14.
[28] Шапиро Н.А. Теоретико-методологические аспекты исследования глобального и национального // Философия хозяйства. 2004. № 3. С. 71.
[29] Соловьев В.С. Нравственность и политика // Собр.соч. Брюссель, 1966. – Т.5. – С.17.
[30] Касьянова К.П. Некоторые черты русского национального характера могущие иметь значение для формирования рыночных отношений// О русском национальном характере. – М., 1994.
[31] Владимиров В.В. Смысл русской жизни. – М., Алгоритм, Эксмо, 2006. – 544 с. - С.375-376.
[32] Ахиезер А.С. Россия: критика исторического опыта. – М., 1997. – Т.1. - С.183-184.
[34] Лебедева Н.М., Татарко А.Н. Ценности культуры и развитие общества. – М., ГУ ВШЭ, 2007. – 527 с. - С.387.
[35] Там же С.388.
[36]А.П. Назаретян Смыслообразование как глобальная проблема современности: синергетический взгляд //Вопросы философии №5, 2009. – 192 с. - С. 3-20. - С.11.
[37] Бузгалин А.В. Диалектика: реактуализация в мире глобальных трансформаций //Вопросы философии №5, 2009. – 192 с. - С.20-36. – С.29.